Back in the USSR. Из дневниковых записей

         СОДЕРЖАНИЕ:

         Back in the USSR. Как оно там было…

         Back in the USSR. Из дневниковых записей

         Back in the USSR. Как питались
              Back in the USSR. Как мы там отдыхали

          Back in the USSR. Веселие пити…

          Back in the USSR. Про жильё

          Back in the USSR. Одежда и быт

         Прежде, чем перейти к собственным воспоминаниям, беглый обзор дневниковых записей и мемуаров о СССР.

         Гарет Джонс, советник британского премьера Стэнли Болдуина, в 1930- 1933 годах неоднократно посещал СССР (конкретно Украину) в качестве наблюдателя за ходом индустриализации. И стал очевидцем того, что хо#лы называют голодомором, только вопреки их мнению оный явился не следствием геноцида Кремля по отношению к украинцам, а платой за сталинскую индустриализацию 

         В ранге советника по международным вопросам Джонс контролировал поставку машин и оборудования на советские стройки, в частности оборудования для шахт и паровозных депо на восток Украины. Но посещал и Урал, и Сибирь.

          На Украине, ссылаясь на крестьян, пишет в дневнике: «Нет хлеба. Мы уже не ели хлеба пять месяцев. Много людей умирает. Уже не осталось картофеля. Скот умирает. Нет и лошадей? Как нам пахать весной?».

         Вот что он пишет в статье в Daily Express своём пребывании на Украине: «Я остановился в доме у одной деревенской семьи. Их 9 человек, у всех вздувшиеся животы от голода. Страх смерти объял избу. Картофеля не хватало, чтобы как-то дотянуть до нового урожая. Когда я поделился куском своего белого хлеба и маслом, одна женщина сказала: «Теперь я съела что-то такое хорошее, что могу умирать спокойно». Когда вы едете на Полтаву, вы видите сотни пустых изб. В селе на 300 домов только в сотне будут люди, остальные вымерли».

         Ладно, это позже названный английским шпионом и по неизвестной причине погибший в 1935 году в Монголии антисоветчик с Запада. А вот дневниковая запись Ольги Берггольц. Которая в тридцатые была правоверной сталинисткой, поддерживала процессы против «троцкистско-зиновьевского блока», одобряла аресты и даже расстрелы знакомых ей писателей и поэтов. Однако в 1939 году и сама «присела» на полгодика, что, видимо, как-то повлияло на мировоззрение…

          В 1949 году Берггольц во время пребывания в Новгородской области пишет: «…Итак, баба умирает в сохе, не вооруженная паспортом... Вчера<...> видела своими глазами, как на женщинах пашут. Репинские бурлаки — детский сон…».

           Что значило в сталинском СССР писать в свой дневник такие строки свидетельствуют её же записи: «…не удастся даже написать того, что хочу: и за эту-то несчастную тетрадчонку дрожу — даже здесь… …Юра прибежал из издательства дико взволнованный и сказал, чтобы я уничтожила всякие черновики, кое-какие книжонки из «трофейных», дневник и т.д… …сейчас ходят по домам, проверяя, «что читает коммунист», т.е. с обыском…».

           В начале пятидесятых Берггольц лечилась от алкоголизма. Причина болезни, как она сама считала, находилась в страшном расхождении с окружающей действительностью, с невозможностью мириться с ложью и в то же время неизбежным участием во всеобщей лжи.

          А вот мемуары человека из ЦК КПСС, с 1961 года работавшего референтом, а затем заместителем руководителя Международного отдела, с 1986 по 1991 год помощником Горбачева по международным делам. Черняева Анатолия Сергеевича:

         «6 января 1976. На Новый год моя секретарша ездила в Кострому на свадьбу дочери своего мужа. Спрашиваю:
- Как там? - Плохо.
- Что так? - В магазинах ничего нет.
- Как нет?- Так вот. Ржавая селёдка. Консервы - «борщ», «щи», знаете? У нас в Москве они годами на полках валяются. Там тоже их никто не берет. Никаких колбас, вообще ничего мясного. Когда мясо появляется - давка. Сыр - только костромской, но, говорят, не тот, что в Москве. У мужа там много родных и знакомых. За неделю мы обошли несколько домов и везде угощали солеными огурцами, квашеной капустой и грибами, то есть тем, что летом запасли на огородах и в лесу. Как они там живут!
         Меня этот рассказ поразил. Ведь речь идет об областном центре с 600 000 населения, в 400 км от Москвы! О каком энтузиазме может идти речь, о каких идеях?»

          Ниже приведу выдержку из дневниковых записей про Кострому другого автора. А пока цитирую Черняева:

           «25 апреля 1976. Вчера утром пошел в молочную и булочную. Народу!.. Ворчание-симфония случайной толпы: мол, вот, нет порядка, не могут организовать дело, две бабы на столько народа и не торгуют, а ящики перетаскивают да коробки вскрывают... Выходной день, а тут стой в очереди...и продуктов никаких нет...о твороге уж забыли, как он пахнет, и т. д., и т. п. И вдруг над всеми грубый голос мужика лет 40.

          - А что вы хотите! У нас система такая. Эти бабы (продавщицы) не виноваты. Виноваты те, кто за зеленым забором икру жрут. У них там и творог есть. А у нас в стране хозяина нет. Хозяин только и делает, что о светлом будущем коммунизма выступает, а с каждым годом все хуже и хуже.

         Никто не удивился, не возмутился. Это, видимо, привычное дело -такие речи в магазинах. Толпа в основном поддакивала и благожелательно комментировала, в том числе молодой милиционер, стоявший в очереди за молоком. <...>
         В булочной бабы передрались из-за куличей».

         Слушайте, это вам не Усть-Перепесдюйск или Дивно#опск, это Москва!!!

         «19 ноября 1977. 17-го - shopping. Oxford Street. Великолепные магазины, от которых кружится голова, а неподготовленную москвичку может просто хватить инфаркт. Народу в магазинах много, и покупают, покупают... Кунаев как-то за столом мечтательно сказал: кризис, кризис, а всем завалены, и денег, видно, много у всех!»

          Значеццо (учусь русскому у М.И.Веллера, олбанский постепенно забываю), отпраздновали шестидесятилетие дома на трибуне Мавзолея, а после в Лондон погулять поехали. Тогда по загранкомандировкам не так много народа шастало, но те, кому доводилось, приезжали и рассказывали… Папа в начале 78-го посетил Бельгию с Голландией, родившемуся внуку кофточку купил, будучи членом КПСС выдавил типа: «Живут же…»

          А когда при Горби границы приоткрыли и поехали массово, инфарктов вроде не было, но вот обмороки и истерики случались. От увиденного изобилия. Реальный случай знаю. А вы спрашиваете, чего СССР рухнул?..

         «14 декабря 1977. Доклад Байбакова (председатель Госплана). Такой тревоги и жесткости в оценке экономического положения я не помню даже в его всегда несколько «пессимистических» выступлениях. Положение скверное. Хуже, чем можно было предположить, и чем прежде».

          «13 ноября 1978. По мясу. Ростов-на-Дону: после вычета на ясли, детсады, на рестораны и т. п. в розничную продажу поступает из расчета 1,5 кг на человека в год! Есть лучше районы, но больше 7 кг на душу в год нигде нет».

          Кто тут нам про восемьдесят килограммов мяса на душу населения в СССР грузит?..

          «20 ноября 1979 С 5 по 12 ноября был в Западной Германии <...> Главное ощущение, которое гнетет до сих пор: отстали мы, невероятно отстали от капитализма»…

          Теперь выдержки из дневника артиста Георгия Буркова:

          «1971 год. Все мы – концлагерная самодеятельность. Очередь за пивом – антиправительственная демонстрация».

          «1974 год. … мы живем на чужой территории, нашу Родину оккупировали коммунисты. Это не татаро-монголы, это свои, и, пожалуй, в этом секрет их успеха».

          «1985 год. Появилась и распространяется очень опасная болезнь: национальная спесь, национальный эгоизм».

           «1989 год. СССР- это огромная зона…».

           И, наконец, из уже цитировавшегося мною писателя Юрия Нагибина:

           «1978 год. …На другой день познакомились с Костромой. Город невелик и невзрачен, во дни Кустодиева он был неизмеримо приглядней. Главная достопримечательность — ампирная каланча. Но хорош Ипатьевский монастырь, меж Волгой и ее притоком. Там похоронен Пожарский. В магазинах — серая ливерная колбаса, из-за которой убивают, сыр (!), овощные консервы, супы в стеклянных банках с броской надписью «БЕЗ МЯСА», какие-то консервы из загадочных рыб, которые никто не берет. Есть еще «растительное сало», помадка, пастила и сахар. Остальные продукты в бутылках: водка и бормотуха. Много пьяных на улицах и много печали во всем. Зашел побриться в парикмахерскую. Воняла мыльная пена, воняли руки парикмахера, вонял паровой компресс, нестерпимо вонял одеколон…

           В Суздале мы съели ужасающий обед в «харчевне». Он до сих пор отрыгивается мне и снится по ночам. Я просыпаюсь с криком».

           ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ