Читать часть 2.
Где-то начиная с 1986 года, благодаря политике «гласности» началось «расшатывание устоев», против чего весной 1988 года Нина Андреева написала знаменитую статью «Не могу поступиться принципами».
Где-то начиная с 1986 года, благодаря политике «гласности» началось «расшатывание устоев», против чего весной 1988 года Нина Андреева написала знаменитую статью «Не могу поступиться принципами».
И наверху, в Политбюро не было
единства. Вообще-то, его, видимо, никогда, исключая сталинскую эпоху, когда
личные мнения членов Политбюро были запихнуты глубоко в задницу, не было. При
Брежневе до «низов» глухо доносились отголоски борьбы между идеологом-
сталинистом Сусловым и реформатором (кто знает, какой была бы судьба СССР и
России, доведи он реформы до конца. В Китае почти то же, что он хотел,
получилось…) Косыгиным. Война Судного дня и последовавший скачок цен на нефть
похоронили косыгинские реформы…
Горбачеву удалось почистить Политбюро
от лиц брежневской эпохи, тем не менее, «низам» было очевидно наличие наверху
«демократического крыла», олицетворяемого Яковлевым и Ельциным, который,
однако, играл свою, более популистскую игру, и «консервативного крыла», лицом
которого был Лигачев.
Газеты и журналы стали публиковать
ранее запрещенное, а также свежую публицистику. Никакого самиздата до середины
восьмидесятых мне читать не доводилось, поэтому стал интенсивно поглощать новую
для себя информацию.
Были сняты ограничения на подписку,
вновь возникшие уже в девяностом из-за дефицита бумаги. И к девяностому я
выписывал, не считая детских, подростковых, научно-популярных, научно-технических,
спортивных, следующие журналы: «Новый мир», «Нева», «Юность», «Иностранная
литература», а также русскоязычные «Таллинн» и «Даугава»…
Напомню, о чем писал выше. Официальная
идеология, марксизм-ленинизм вызывали у меня отторжение чуть не с отрочества на
интуитивном уровне. В возрасте Христа прочитал в «Новом мире», №6 за 1987 год,
«Авансы и долги» Шмелева и… Только с этой поры стал воспринимать экономику не
как набор бессмысленных инструкций, сочиненных в экономическом отделе ЦК КПСС,
а как детерминированную систему.
Где следствие логически вытекает из
причины. Если в марте «затокрымнаш», то в декабре доллар в два раза дороже. Все жестко детерминировано…
К 1988 году подавляющее большинство
работников КБ, не буду за другие предприятия и организации, а также за население
провинции, было на стороне «демократического крыла» и Ельцина, в 1987 году из
состава Политбюро за критику Горбачева выведенного. Той же позиции
придерживались рядовые члены КПСС, включая меня. Начальники обычно держали язык
за зубами.
В 1989 году случились «первые
демократические» выборы на Съезд народных депутатов. Это отдельная история, жив
буду, опишу как-нибудь. И партия, и общество поляризовались еще больше.
Учитывая мою антикоммунистическую
позицию, да не я один такой был, партийные бюрократы до меня больше не
докапывались. По причине наличия у меня по любому вопросу собственной точки
зрения, сотрудники отдела (сотрудницы, в первую очередь), «трудовой коллектив» по советской терминологии, попросили меня стать
профоргом отдела, и я согласился. Об этом в статье «Как я был членом
профсоюза».
Кстати, я в имевших место порой
конфликтах мог быть, как на стороне начальства, так и на стороне «трудового
коллектива», на стороне и меньшинства, и
большинства. Наездов на меня по этому поводу не было ни с чьей стороны, т.к.,
все знали, что точка зрения на всё у меня собственная.
В восемьдесят девятом, а еще и после
того, как начался Съезд народных депутатов, страх перед системой почти пропал.
У меня, в особенности, после того, как таки дали квартиру моей семье. Мне
вообще все стало «по ##й
дверца».
Кстати, после предоставления мне
квартиры я согласился занять должность начальника сектора КБ, от которой
отказывался формально в течение двух лет, фактически эти должностные
обязанности исполняя. Моим условием официального назначения меня на должность
как раз и было предоставление квартиры. Квартиру дали, согласился, как и
обещал.
Положить партбилет на стол в одиночку
было таки стрёмно.
Другим удерживающим моментом была
надежда, что, возможно, состоится коллективный выход из КПСС демократического
крыла с одновременным образованием новой структуры типа социал-демократической
партии западного типа. Я для себя не исключал членство в таковой.
Выход состоялся, но неорганизованный.
Двадцать восьмой съезд КПСС проходил со 2 по 13 июля 1990 года. Двенадцатого
июля Ельцин объявил о выходе из КПСС, за ним следом ее покинули другие члены «межрегиональной
депутатской группы».
Считанными днями спустя, не помню уж
какого числа, собрался и я. В КБ оказался вторым. За пару часов до меня написал
заявление о выходе из КПСС начальник одного из отделов, человек предпенсионного
возраста.
Секретарем партбюро КБ был
сорокапятилетний Юра Г. Не успел я переступить порог его кабинета, как он
произнес: «Витя,
а может не надо?»…
За пару недель до выхода из КПСС. Фото из заводской многотиражки ко Дню
изобретателя и рационализатора, который был в последнее воскресенье июня. Я не
только сфотографировался, я еще интервью дал с критикой начальства. И газета
его напечатала. Гласность, однако, была…
За месяц из ста с небольшим членов
КПСС в КБ, из партии вышли человек тридцать. Остальные оставались до августа
1991 года, когда после путча Ельцин КПСС запретил.
На партсобрании, где исключали первую
партию человек из пятнадцати, исключаемых пришло пятеро или шестеро. Активно
наезжали двое не так давно вступивших в партию мужиков, по возрасту чуть меня
старше. Плющило их, что они столько в очереди на вступление стояли, а тут
какие-то рас3,14##яи не ценят высокого доверия. Один вменяемый немолодой
начальник отдела пытался их успокоить.
Я честно сказал, что до последних
нескольких лет, несмотря на десятилетия заливавшийся в меня через резиновую
трубку марксизм-ленинизм, в голове моей был идеологический вакуум. Марксизм
моим организмом отторгался напрочь в силу своей недетерминированности.
Хотя в девяностом я не прочитал еще
много из того, с чем ознакомился позже, какие-то взгляды в голове стали
формироваться. И взгляды эти, однозначно, были антикоммунистическими.
Кстати. На следующий день, идя по
территории завода, на встречном курсе пересекся с зам.начальника Первого отдела
(для тех, кто понимает). Мы и раньше здоровались кивками головы. Но тут он
остановился и пожал мне руку…
Несколькими годами позже он в какой-то
фирме юристом работал.
Еще. С 1987 года у нас с предприятием
«Шкода» из чешского Пльзня была совместная работа по модернизации привода для
реактора ВВЭР-440. Ездили друг к другу в командировки, проводили стендовые испытания.
Фактически технические вопросы с нашей
стороны определял я, с чешской, как-то упоминавшийся мною в связи с 1968 годом, Ян Здебор.
В ноябре 1989 года в Чехословакии
случилась «бархатная революция», и тему стали сворачивать. Позже «Шкоду» купил
германский «Сименс», а уж после перекупили «Силовые машины» Потанина.
Осенью 1990 года наше начальство
ездило в последнюю командировку в Пльзень, завершать работы. Меня впервые не
взяли, да, если честно, чтобы дело закрыть, я уже и не нужен был. Так что с
выходом из партии это можно и не связывать.
В октябре 1990 года я с завода
уволился, пошел работать в научно-технический кооператив.
В августе 1991 года во время путча
было стремновато, если эти ребята реально власть возьмут, но пронесло. А дальше
были реформы Гайдара…
Для справки. Партийные взносы в КПСС
составляли: при зарплате до 150р.- 1%, до 200р.- 1,5%, до 250р.- 2%, до 300р.-
2,5%, свыше 300р.- 3%...
Комментариев нет:
Отправить комментарий